Часть 1. ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ГИПОТЕЗА НАУЧНОЙ ИНТУИЦИИ

1. С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ НАУЧНОЕ ТВОРЧЕСТВО?

1.1. Понятие и язык

      Любая наука (философия, физика, математика, психология и т.д.) оперирует понятиями.
       В повседневной жизни в процессе общения людей друг с другом с помощью всевозможных способов передачи информации понятия выражаются словами, сочетаниями слов, знаками, сочетаниями знаков (формулами), звуками, элементами чертежа, мимикой, жестами, интонацией, различными средствами изобразительного искусства. Многие понятия связаны в человеческом сознании с определенными чувственными представлениями (зрительными, слуховыми, обонятельными, осязательными, тепловыми, моторными и т.д.) в их обособлении или в их различных сочетаниях. Многие понятия, непосредственно отражая действительность, не имеют непосредственной связи о осознаваемыми ощущениями (например, стационарное магнитное поле). Чувственные образы, представления человека в зависимости от его желания и эрудиции могут более или менее адекватно выражаться с помощью языка и тем самым быть информацией для других людей.
       Многие понятия вызывают в человеческом сознании различные переживания, т.е. имеют эмоциональное содержание. Многие чувственные образы человеческого сознания, даже будучи иллюзорными, тем не менее могут иметь то или иное эмоциональное содержание, связанное с субъективным критерием достоверности этих образов.
       "Мнимые силы, если их принимают за действительные, точно так же мощны, как и действительные, и это потому, что материал, даваемый человеком, тот же - какая бы сила ни была. Человек, который боится духов, и человек, который боится бешенных собак, - боится одинаковым образом и может умереть от страха. Разница в том, что в одном случае человеку можно доказать, что он боится вздора, а в другом - нельзя" [Герцен, 1947, стр. 459].
       Человеческое сознание настолько сложно и многогранно, что в некоторых случаях определение действительного прообраза тех или иных обозначений понятий представляет собой нелегкую задачу, в которой возникает необходимость ответа на следующий вопрос: является ли некоторое понятие отражением действительности в сознании или есть всего лишь иллюзия человеческого сознания?
       Причем даже несомненная объективная представительность того или иного понятия не всегда сопровождается тождественным восприятием и представлением этой реальности для разных людей, что обусловлено индивидуальными особенностями человеческой психики. Вряд ли одинаково представляют "горы" человек, который вырос в горах, и человек, который никогда в горах не был и знает о горах лишь из описаний других людей.
       Научные термины по сравнению с обыденными словами в меньшей степени "нагружены" образным и эмоциональным содержанием. Но утверждать, что они однозначны, значит выдавать желаемое за действительное. Нередки случаи, когда для разных групп ученых один и тот же научный термин понимается по-разному, причем разница бывает весьма существенная. У разных людей формирование научных и философских взглядов происходит неодинаково, и многие даже общеизвестные термины в их сознании могут содержать уникальные смысловые оттенки их субъективного опыта. Одним из таких неоднозначно понимаемых понятий является понятие "наука". Рассмотрим несколько общих определений этого понятия [Герасимов, 1972, стр. 36-39].
       М.М. Карпов: "Наука есть исторически развивающаяся система достоверных логически непротиворечивых знаний о законах природы общества и мышления".
       А.И. Ракитов: "Наука представляет собой систему предложений, являющихся логической фиксацией знаний о связях, отношениях и свойствах изучаемых объектов. В соответствии с функциональной ролью, выполняемой отдельными предложениями, они могут объединяться в особые группы, образующие компоненты состава науки".
       М.Г. Ярошевский: "Наука - это "общественно-историческая форма деятельности, развивающаяся по объективным законам".
       Определения М.М. Карпова и А.И. Ракитова дают понятие о науке как о некоторой системе "знаний", "предложений". В этих определениях, возможно, только подразумевается, но явно не выражено то, что наука это прежде всего результат человеческой деятельности, а именно это обстоятельство с точки зрения изучения научного творчества и творческой мастерской научных открытий является основным моментом. "Космическое" происхождение науки также как и божественное ее происхождение являются всего лишь более или менее правдоподобными гипотезами, и пока эти гипотезы не подтверждены фактами, целесообразно считать, что наука имеет земное и человеческое происхождение.
       В кратком определении М.Г. Ярошевского ничего не сказано о целях научной деятельности. А ведь несомненно, что основной целью науки является получение новых и фиксация ранее полученных знаний. В то же время в первых двух определениях оставлен без внимания тот факт, что наука - это все-таки социально-историческое явление, которое невозможно понять вне его истории и вне социума, благодаря которому она создается и передается из поколения в поколение.
       Более развернутое определение науки приведено в книге [Канке, 2000, с. 156)]. "Наука - это высокоспециализированная деятельность человека по выработке, систематизации, проверке знаний с целью их высокоэффективного использования. Наука - это знание, достигшее оптимальности по критериям обоснованности, достоверности, непротиворечивости, точности и плодотворности".
       Мне кажется, что данное определение при всех его достоинствах обладает одним существенным недостатком - оно выдает желаемое за действительное. В современной науке сравнительно немного работ, которые достигли "оптимальности" по сформулированным выше критериям. Если все остальное считать по этим критериям "не-наукой", то, боюсь, что тогда придется снять с научного довольствия не менее 90% всех научных работников. Причем в эту категорию попадет немалое число соискателей и "остепененных", которые лишь пробуют свои силы в науке и оттачивают свое мастерство, публикуя свои во многих случаях далекие от "оптимальности" работы в периферийных научных изданиях. К тому же сами критерии "обоснованности, достоверности, непротиворечивости, точности и плодотворности", в настоящее время до сих пор не имеют однозначной трактовки.
       Для того, чтобы приблизиться к решению проблем, связанных с научным творчеством, эвристикой и интуицией, имеет смысл определить науку следующим образом: наука - это общественно-историческая развивающаяся форма познавательной деятельности человека, результаты которой выражаются определенной системой понятий. Здесь ничего не сказано о высокоэффективном использовании науки, но ведь нельзя же исключать и того, что познание обусловлено не только практическими нуждами, но и неистребимой жаждой познания нового (грубо говоря, человеческого любопытства). И эта жажда познания далеко не во всех случаях прагматична.
       Ничего в этом определении не сказано и о логической обоснованности знаний в науке. Связано это с тем, что само понятие "логика" в XX столетии подверглось сильной деструкции и это деструктивное ее понимание, о котором речь впереди, вышло за рамки логики и философии и вторглось не только в повседневную жизнь, но и в саму науку.
       Развитие науки обусловлено развитием научных понятий в их совокупности. Определить понятие - значит найти его связь со всеми остальными, ибо каждое понятие приобретает определенное содержание и становится научным понятием лишь в определенной системе знаний. Единичные слова, так же как и отдельные фразы, могут иметь в некоторых случаях лишь чувственную представительность в сознании человека, но еще не становятся от этого научными понятиями. Но несмотря на то, что число научных понятий (и понятий вообще) конечно, задача определения научных понятий является чрезвычайно трудной.
       Трудность эта обусловлена тремя причинами: во-первых, число понятий необычайно велико и постоянно увеличивается; во-вторых, многие обозначения понятий понимаются неоднозначно и употребляются в разных смыслах, и, в-третьих, рост числа научных понятий значительно и часто неоправданно опережает число вновь открытых экспериментальных фактов естествознания и психологии человека. Экспериментальные факты науки становятся достоянием различных научных школ и направлений, неоднозначно интерпретируется, и в результате этого, а также в результате бездумного смешивания различных интерпретаций в науке порой процветают эклектика и произвол. Многие противоречия в науке (а также и в действительной жизни людей) можно объяснить противоречивостью научного языка.
       В логике принято считать, что достаточным условием правильности понятия является его точное определение. Но даже если понятие определено точно и однозначно (что далеко не всегда имеет место на практике), то одного формального определения явно недостаточно. Формальное определение - всего лишь инициатор развития полного смысла понятия. Его содержание, даже в сугубо точных науках, например, в математике, раскрывается лишь по мере развития определенной отрасли знаний, когда устанавливается связь определенного термина с многочисленными основными и вспомогательными терминами этой отрасли, и эти многочисленные связи невозможно разместить в единичном определении. И только эти многочисленные связи дают полное представление о каждом понятии и заодно определяют язык определенного раздела знаний.
       Язык не только определяет научное мышление человека. По мнению многих лингвистов и психологов, язык в научной, общественной и повседневной жизни людей оказывает немалое влияние на их действия и поступки. Американский лингвист Л. Блумфильд в статье "Философские аспекты языка" писал: "Позвольте мне выразить уверенность, что свойственный человеку своеобразный фактор, не позволяющий нам объяснить его поступки в плане обычной биологии, представляет собой в высшей степени специализированный и гибкий комплекс и что этот фактор есть ни что иное, как язык ... Так или иначе, но я уверен, что изучение языка будет тем плацдармом, где наука впервые укрепится в понимании человеческих поступков и в управлении ими" [Звегинцев, 1968, стр.20].
       В последних десятилетиях XX столетия предсказание Л. Блумфильда начало частично сбываться. Появились научные обоснования для управления действиями человека с помощью языка - одно из известных направлений в этой области носит название нейро-лингвистическое программирование (НЛП). Результаты, полученные в НЛП, в настоящее время интенсивно используются для манипуляции общественным сознанием в рекламе, политике и в средствах массовой информации. Но многие проблемы, связанные с языком пока что не имеют решения, Так, в лингвистике до сих пор еще не окончен спор о сущности языка, о соотношении языка и мышления, о логических основаниях естественного языка. При осмыслении проблем научного творчества было бы целесообразно оценить связи этих проблем с проблемами самого языка, и по мере возможности мы попытаемся это сделать.
       С некоторых пор в науке наметилась тенденция к системному построению. Из множества научных понятий выбираются те, которые представляются создателями систем и тем, кто эти системы воспринял, наиболее общими и основополагающими. К ним, например, относятся: "материя и сознание" (диалектический материализм), "точка и линия" (геометрия), "пространство и время", "множество и элемент", "субстанция и атрибут" (Спиноза), "сомнение" (Декарт) "монады" (Лейбниц), "воля к власти" (Ницше), "жизненный порыв" (Бергсон), "бытие и ничто" ("Наука логики" Гегеля), "терм" ("Теория множеств" Бурбаки) и т.д. Структурная, логическая непосредственная и опосредованная связь основных понятий со всеми остальными понятиями, включенными в систему, определяет систему как единое целое.
       Научная система предполагает прежде всего дедуктивное развитие, т.е. переход от одних понятий к другим известным и изобретаемым понятиям и к экспериментальным фактам на основе определенных правил построения, которые в некоторых случаях отождествляются с логикой. Результатом дедуктивного построения научной системы должно быть не только описание и объяснение известных экспериментов и явлений, но и предсказание результатов не проведенных экспериментов и непосредственно не наблюдаемых явлений природы. В этом заключается цель и практическая польза науки. Но, чтобы как можно ближе подойти к этому, наука должна найти объективные исходные предпосылки, совмещающие в себе как объективную природу действительного мира, так и объективную природу человеческого мышления. т.е., в конечном итоге, найти адекватное отражение объективной реальности в идеальных понятиях человеческого разума. Здесь сразу же возникает вопрос: "А что такое идеальное?".
      

1.2. Идеальное как иллюзия

Похоже, что в последнее время вопрос о соотношении материального и идеального не является актуальным, хотя до 90-х годов прошлого (ХХ) века эта проблема бурно обсуждалась советскими философами. Но так ли уж необходимо решать эту проблему? И какое отношение она имеет к "технологии" научного творчества?
       Но ведь научное творчество - это в первую очередь результат интенсивной мыслительной работы. А мысль всегда относили к категории идеального независимо от того, как интерпретировалось "идеальное" - сугубо материалистически или с идеалистической точки зрения, т.е., грубо говоря, с точки зрения независимого от материи объективного существования идеального. И не исключено, что внесение большей ясности в проблему идеального поможет приблизиться к раскрытию некоторых тайн научной интуиции.
       Начнем с очевидных вещей. Ясно, что окружающий нас мир материален, т.е. объективно существует и содержит некоторые несомненные атрибуты "материи", т.е. массу, энергию, импульс, потенциал и т.д. Эта материя так или иначе воздействует на наши тела и органы чувств непосредственно или через посредство созданных разумом и руками человека приборов и устройств. Вполне материальны также и результаты человеческой мысли, выраженные звуками, текстами, чертежами, рисунками и т.д. Материальны также и нейрофизиологические процессы головного мозга человека, а мозг в соответствии с весьма распространенным мнением как раз и является носителем идеального. Материальны все действия как создателя поэтических и научных шедевров, так и поклонника и выразителя некоторых гнуснейших антиобщественных человеческих привычек и вкусов. Но где же нематериальная мысль? Как можно соотнести ее со всеми этими сугубо материальными явлениями и процессами?
       Сугубо кибернетический подход к решению этой проблемы пока что не дал ясного ответа. Попытки найти в процессах головного мозга ситуации, которые соответствовали бы конкретным понятиям (или хотя бы терминам) человеческого сознания, пока что не принесли ощутимых результатов. Главная трудность в том, что такие элементы мышления, как отдельные термины и понятия, в нейрофизиологических процессах у разных людей представлены неодинаково. Но даже если такие соответствия найдутся, то все равно проблемы идеального это не решит. Если мы даже будем точно знать, что определенному понятию соответствуют некоторые фиксируемые датчиками и приборами процессы головного мозга и даже если будет построена математическая модель такого взаимодействия, мы все равно не ответим полностью на вопрос об идеальности (невещественности) разума. Вопрос, видимо, надо поставить под другим углом зрения.
       Представление об идеальном родилось в человеческом сознании не на пустом месте. Очевидно, были какие-то объективные предпосылки для этого. В свое время немецкий философ Людвиг Фейербах уделил немало внимания этой проблеме, и хотя в те времена наука о человеке располагала немногими данными о психике и физиологии человека по сравнению с современной наукой, тем не менее Л. Фейербаху удалось о помощью философского анализа близко подойти к решению этой проблемы. В своей работе "Против дуализма тела и души, плоти и духа" он писал: "Выражаясь психологически, представление, мышление само по себе вовсе не мозговой акт, то есть для меня как представляющего и мыслящего. Я могу думать, не зная, что у меня есть мозг, в психологии нам влетают в рот жареные голуби; в наше сознание и чувство попадают только заключения, а не посылки, только результаты, а не процессы организма, поэтому совершенно естественно, что я отличаю мышление от мозгового акта и мыслю его самостоятельным. Но из того, что мышление для меня не мозговой акт, а акт, отличный и независимый от мозга, не следует, что и само по себе оно не мозговой акт. Нет! Напротив: что для меня, или субъективно, есть чисто духовный, нематериальный, нечувственный акт, то само по себе, или объективно, есть материальный, чувственный акт [Фейербах, 1955, стр.213-214].
       Таким образом, идеальное (или "нематериальное", если оно понимается как строгий синоним "идеального") по Фейербаху есть субъективное явление. К тому же оказывается, что в основе представления об идеальном лежит своеобразная иллюзия, которая является необходимым свойством мышления любого человека. И эта неизбежная иллюзия нередко порождает многие другие иллюзии, некоторые из которых уже не являются необходимыми и в принципе могут быть преодолены. Рассмотрим содержание этой основной иллюзии более подробно.
       Непосредственно мы познаем окружающий мир с помощью органов чувств. Дополнительные сведения о мире мы узнаем посредством общения с другими людьми, которые либо больше знают, чем мы, либо выдают себя за таковых. Чтение научной и художественной литературы также является одним из способов такого общения. Никакой даже сверхинтеллектуальный обмен мыслями между людьми невозможен без органов чувств.
       Импульсы от анализаторов органов чувств поступают в головной мозг по нервным волокнам. Но сами нервные волокна и взаимодействия между ними для "души" неощутимы. Боль чувствуется в том месте, где возникает непосредственное раздражение, хотя импульсы раздражения идут по нервам в головной мозг и только при участии головного мозга ощущаются как боль. Стойкое повреждение нервного волокна вызывает нечувствительность к боли в той части организма, которую это нервное волокно связывает с головным мозгом. Человеку с ампутированной конечностью первое время после операции или травмы представляется, что у него болит именно отсутствующая ампутированная часть тела, т.е. боль в поврежденных концах нервов вызывает иллюзию присутствия отсутствующей части тела.
       Боль или какое-либо другое раздражение, вызванное взаимодействием анализатора с окружающей средой, чувствуется не в тот момент, когда происходит взаимодействие анализатора и раздражителя, а в тот момент, когда сигнал об этом взаимодействии в виде энергетического импульса достигнет головного мозга. Но в сознании человека происходит иллюзия разделения (по выражению И.П. Павлова, "проекция мозговой массы") головного мозга на два пространственно удаленных объекта: собственно мозговой массы и части тела, в которой находится анализатор. Иными словами, в процессе взаимодействия с окружающим миром нервы для нас (субъективно) не существуют, хотя многие из нас прекрасно знают об их объективном существовании. Мы в состоянии ощутить не только внешние раздражители, но и некоторые внутренние процессы, например, вегетативные сдвиги, боли во внутренних органах, изменение ритмов сердца и дыхания и т.д. Даже головная боль чувствуется, очевидно, как результат изменения химизма мозговой жидкости, которое фиксируется определенными рецепторами или как результат изменения давления в кровеносных ссудах. Но нервы сами по себе и их соединения (синапсы) принципиально неощутимы, и тот, кто умудрился услышать "скрип собственных мозгов", очевидно, стал жертвой галлюцинации.
       Самый загадочный орган нашего тела, орган управления всеми нашими действиями, орган мышления для каждого из нас, т.е. субъективно неощутим. Объективно же это материальные процессы нейрофизиологического аппарата, основная часть которого сосредоточена в головном мозге. Но все наши чувственные представления об этих процессах - не более как иллюзия - иллюзия именно потому, что в период интенсивной работы нейрофизиологического аппарата мы самой этой работы совершенно не ощущаем. Иными словами, иллюзией являются не сами по себе представления, которые соответствуют (правда, не всегда строго адекватно) окружающей действительности, а то, что для нас эти представления являются полным субъективным отвлечением от материальных нейрофизиологических процессов, которые эти представления порождают. Эта иллюзия и есть идеальное.
       Исходя из этого, трудно согласиться со следующим утверждением Д.И. Дубровского: "Идеальное как таковое есть во всех случаях не материальное и только в границах противопоставления материальному имеет смысл" [Дубровский, 1971, стр. 188]. Идеальное это не просто нематериальное в объективном смысле, а кажущееся, причем эта кажимость есть иллюзорное восприятие материальных нейрофизиологических процессов, отвечающих на комплекс внешних и внутренних раздражителей. Но в то же время у человека создается иллюзия нематериальности (невещественности) собственных представлений, и эта иллюзия служила и до сих пор еще служит поводом для всякого рода дуалистических теорий, допускающих совместное существование материального и нематериального. Таким образом, диалектика материального и нематериального может быть представлена только в понятии, т.е. в чисто человеческой специфике отражения. В объективном же мире, т.е. в мире, не зависимом от сознания человека, подобное противопоставление не имеет смысла.
       Известен парадокс, который часто приписывают материалистическому пониманию мира. Когда утверждается, что материя и сознание не одно и то же, но в то же время говорится о материальности сознания, то возникает логическое противоречие. Чтобы избавиться от парадокса, мы вынуждены признать, что материя хотя и объективно существует (аксиома, которую признавал даже классический "солипсист" Дж. Беркли), но воспринимается нами только через сознание, которое с технической точки зрения можно представить не только как своеобразный фильтр, но и как преобразователь поступающих из внешнего мира воздействий и сигналов. В то же время одним из неизбежных свойств материального сознания является иллюзорное восприятие окружающего мира, включая и восприятие самого себя. Данную иллюзию нет смысла воспринимать как стопроцентный обман. Это необходимое свойство сознания. И, может быть, именно этой иллюзией как раз и обусловлена наша способность мышления.
      

1.3. Язык - источник знаний и заблуждений

Эволюция в животном мире привела к тому, что живой организм, с одной стороны, приобрел способность какое-то время поддерживать динамическое равновесие с окружающей средой, с другой - приобрел качества, позволяющие ему поддерживать тесный контакт с себе подобными. Явные "индивидуалисты" были обречены либо на вымирание, либо на остановку в развитии. Многие животные объединяются в колонии, стада, стаи. Это объединение может носить временный характер (сезонный или в периоды опасности). Контакт между животными осуществляется с помощью сенсомоторного аппарата. В некоторых случаях животные имеют некоторое подобие звукового языка. Ученые подсчитали, что количество различных сигналов у некоторых видов птиц достигает 30, т.е. в количественном отношении эти птицы достигли интеллектуального уровня Эллочки-людоедки (И. Ильф, Е. Петров. Двенадцать стульев).
       Возможно, что в некоторых случаях передача информации осуществляется без помощи сенсомоторного аппарата, т.е. сигналы каким-то образом передаются и воспринимаются непосредственно органами управления животных. Возможно, что таким способом осуществляется прием и передача информации в рыбных косяках.. Для ученых до сих пор представляет загадку способность рыбных косяков совершать сложные и почти одновременные маневры.
       Свойство организовываться в группы сохранилось и в человеческом обществе и не только сохранилось, но переросло в совместную деятельность, что в свою очередь обусловило усовершенствование способа общения. Таким способом общения стал человеческий язык.
       Но язык с развитием значительно обогатился функциями. Возникнув как средство общения в процессе совместной деятельности, он стимулировал плодотворность этой деятельности и стал необходимым средством передачи накопленного опыта и познания человеком окружающего мира. Когда же язык начал выполнять эту функцию, он постепенно превратился не только в одно из необходимых средств познания, но в то же время во многих случаях стал средством для обмана и заодно орудием и источником многочисленных заблуждений, которые до сих пор еще окончательно не изжиты в науке.
       Язык не только является средством для выражения научных идей и методов, но в некоторых случаях изучающие науку направляются на ложный путь именно благодаря языку, который до сих пор в науке пестрит неточностями, иносказаниями, метафорами, двусмысленностями, противоречиями, и все эти свойства языка часто незаметны именно потому, что освящены исторической традицией.
       Преодоление этих традиционных ошибок научного языка часто является результатом творческой работы, но в своем творчестве человек, преодолевая недостатки научного языка, часто не вполне отдает себе отчет в этом, и результаты этой титанической мыслительной работы, выраженные в формулировке новых идей, в постановке новых экспериментов часто не отражают языковой подоплеки творческого процесса.
       Проблема научного творчества решается различными методами и имеет множество философских интерпретаций. В марксистской философии основной акцент переносится на общественный характер научного творчества. В соответствии с марксизмом всякое теоретическое открытие возникает в условиях существования определенных воззрений, системы понятий, принципов, законов. Оно приходит в противоречие с ними и требует пересмотра.
       С этим трудно не согласиться. Но нельзя не учитывать, что теоретическое открытие не возникает само по себе, а возникает в сознании одного человека (в редких случаях - группы людей, работающих коллективно над одной проблемой или комплексом проблем). Даже в тех случаях, когда различные люди приходили к одним и тем же открытиям без непосредственного общения друг с другом, научное открытие тем не менее было результатом индивидуальной мыслительной работы, которая стимулировалась и направлялась объективным общественным характером развития науки в определенный момент времени. Объективность открытия заключается в том, что воззрения, система понятий, принципов, законов (все это выражается в научных терминах и является для человека понятиями) на определенной стадии развития науки имеют противоречивый характер. Творческий акт заключается, во-первых, в нахождении этих противоречий, и, во-вторых, в их преодолении, что и представляет собой конечный результат творческой работы, т.е. само открытие. Но об открытии судят по конечному результату. Как правило, сам процесс открытия как для первооткрывателя, так и для тех, кто знакомится в открытием как с результатом, уже не представляет должного интереса, и в результате этот процесс, имеющий диалектический характер и языковую подоплеку, остается в тени, в большинстве случаев забывается или окутывается мистическим туманом таинственности и непознаваемости.
       "Что есть истина?" Этот вопрос Пилата, очевидно, ставился до него и с не меньшей остротой ставится в настоящее время. И всегда в науке находились люди, которые, казалось бы, давали на этот вопрос исчерпывающий ответ. И всегда находились люди, которых этот ответ не удовлетворял. Где только не открывалась эта истина! В пользе, в благе, в боге, в материи, в общении человека, в космосе, в становлении, в числе... "Нет философской системы, которая имела бы началом чистую ложь; начало каждой - действительный момент истины, сама безусловная истина, но обусловленная ограниченная односторонним определением, не исчерпывающим ее" [Герцен, 1955, стр. 142].
       "Каждое воззрение являлось с притязанием на безусловную, конечную истину, оно отчасти и было так в отношении к данному времени: для него не было высшей истины как та, которой он достиг; если б мыслители не считали своего понятия безусловным, они не могли бы остановиться на нем, а искали бы иное; наконец, не надо забывать, что все системы подразумевали, предвидели гораздо более, нежели высказали; неловкий язык их изменял им" [Герцен, 1955, стр. 140].
       Именно эта "неловкость языка" во все времена являлась глубинной причиной дальнейшего движения человеческой мысли. Разумеется, это лишь один из инициаторов развития человеческого разума. В общем случае нельзя не учитывать необходимой связи человека, ищущего истину, с действительностью, которую он стремился постичь своею мыслью. Но нельзя забывать, что отправной точкой для творческой мысли с некоторых времен является выраженная языком система сложившихся взглядов и представлений во всей ее кажущейся логической совместимости и действительной противоречивости. Нельзя не учитывать, что творческая мысль всегда являлась плодотворной (или бесплодной) попыткой отделить полуистину от полулжи в существующих представлениях.
       Но в научных открытиях критический компонент их часто выступает в скрытом завуалированном виде. Он присутствует в мышлении первооткрывателя и часто впоследствии не полностью осознается даже им самим. Научное открытие проявляется результативно в идеях, методах, в постановке экспериментов, подтверждающих или опровергающих тот или иной "абсолютный" закон природы и общества. Чаще всего новое научное представление противоречит общепринятому взгляду на те или иные общественные и природные явления, но сами аспекты этих противоречий вначале не имеют четкой словесной формулировки. Часто на первом этапе развития нового научного представления не выражены четко те противоречия старого представления, которые были разрешены представлением новым. Поэтому неудивителен тот факт, что новые научные представления с большим трудом пробивают себе дорогу, и часто плодотворные идеи терпят временное поражение в этой неравной борьбе. С другой стороны, часто находит всеобщую поддержку идея, которая впоследствии может быть объективно расценена как наукообразная мистификация.
       Плодотворные открытия в науке делаются людьми, которые не только освоили существующие идеи и методы, но и сумели к ним критически подойти (как правило не без колоссальной душевной борьбы, ошибок и сомнений). Но часто за идеал ученого принимается ошибочно человек, который прошел только первую часть творческого пути. Переступающих же этот порог часто ждет стена непонимания, град насмешек и опровержений, в которых ошибки открывателя (а они неизбежны на творческом пути) раздуваются оппонентами до непомерной величины, а открытия долго замалчиваются или отвергаются "с порога".
       Но новизна тоже обманчива. Заблуждения часто имеют успех, потому что более умело подаются на суд окружающих. И в науке до сих пор еще окончательно не решен вопрос о различиях между теоретическим открытием и теоретическим заблуждением. Но прежде чем найти ответ на этот вопрос, надо понять, что такое научная интуиция, ибо открытия, по свидетельству самих открывателей, совершаются благодаря ей.